3 декабря глава Совета по правам человека Валерий Фадеев заявил о необходимости убрать с Лубянской площади в Москве Соловецкий камень – памятник жертвам политических репрессий в СССР.
"Это как бы упрек тем людям, которые сидят в здании на Лубянке", – пояснил Фадеев (в здании на Лубянской площади находится ФСБ – прим. НВ).
Представитель СПЧ также сообщил, что ему также не нравится проект "Последний адрес", участники которого устанавливают памятные таблички на домах жертв репрессий.
"А вот так навязчиво каждый день тыкать в физиономии, а вот вы тут убивали друг друга, вот эта страна не имеет будущего... Как говорят, одни вертухаи, а другие сидельцы. Это неправда. И вот этот проект, он как раз на стороне неправды, а в лучшем случае полуправды", – сказал Фадеев.
Основатель проекта "Последний адрес" Сергей Пархоменко прокомментировал в эфире Настоящего Времени слова чиновника.
"Фадеев – профессиональный "нюхатель", его работа заключается в том, чтобы унюхать, чем пахнет от начальства, и успеть первому прокричать, проявить инициативу, а иначе просто придет следующий, свежий нюхать и сядет на его место.
Огромное количество людей, составляющих путинскую власть и тех, на кого путинская власть опирается – разного рода спецслужбы, стукачи, холуи, – обрели голос в лице Фадеева. Его слова о том, что Соловецкий камень раздражает тех, кто сидит в здании на Лубянке, они сами не смеют пока произнести вслух. Наверное, его за это как-нибудь поощрят.
Фашистский режим стыдится своего собственного прошлого и ненавидит людей, которые это прошлое выводят наружу, как Фадеев выразился, "тычут им в морду" каждый день.
В этих табличках они видят прежде не память о людях, не признание ценности человеческой жизни, не сострадание невинно погибшим, не объяснение тем сегодняшним, кто хотели бы знать, что произошло и что нужно сделать для того, чтобы это не повторилось. Они в этом видят только одно – тыканье себе в морду. Это их травма, которую Фадеев высказывает вслух. Они от этого не избавятся.
Мы видим, что вандал Фадеев поддерживает и одобряет других вандалов, но сопротивление мы видим тоже.
Мы видим, как возвращаются эти таблички, как они появляются, иногда в виде картонных, фанерных, каких-то пластмассовых, – каких угодно, потому что люди хотят сопротивляться этому насилию и сопротивляются ему вот так.
Люди хотят помнить то, что они хотят, сострадать о том, о чем они хотят, а не о том, о чем приказано. Фадеев и возмущается этому: не туда пошли, не там встали, не там собрались, не о том разговариваете – мы же вам сказали, где собираться, где стоять и о чем разговаривать и когда. Его бешенство – по поводу того, что люди сами.
Это шире темы памяти, темы репрессий, темы солидарности и сочувствия репрессированным. Это вопрос о свободе. Свободу они допустить не могут ни в какой форме – ни в форме памяти, ни в форме искусства, ни в форме моды, ни в форме сексуальных предпочтений. Свобода им невыносима, опасна, они должны ее прекратить.
Врагов им нужно все больше, и враги им нужны свежие. Поэтому они будут их придумывать, пользуясь тем, что люди разнообразны. При желании из этого разнообразия можно черпать много разного, с чем они будут воевать. Им важно, чтобы ярость не утихала, чтобы люди были как можно более свирепыми, нетерпимыми к друг другу, чувствовали себя атакуемыми со всех сторон, чувствовали себя ущербными. На этом существует этот режим, так что дефицита врагов у него не будет, пока он существует.
Но "Последний адрес" существует десять лет. Огромное количество людей сочувствуют "Последнему адресу", помогают "Последнему адресу", в том числе жители домов, на которых висят эти таблички, – это народный проект.
Десять лет нам высказывают аргумент: давайте уже не будем жить прошлым, опыт освоен, выводы сделаны, давайте уже эту страницу перевернем и будем жить дальше.
Но то, что говорит Фадеев, высказывая вслух то, что он унюхал у начальства, как раз свидетельство того, что работа не проделана, уроки не извлечены и прошлое не осталось там в прошлом, оно наглухо заткнуло, заблокировало настоящее и будущее. Никакой жизни с перевернутой страницей не будет, потому что страница застряла в этом положении.
Однажды эта работа будет сделана и опыт будет освоен. Свидетельство – то, как много людей участвуют в "Последнем адресе" и вообще работе, связанной с памятью.
По-прежнему существует и громадное сообщество "Мемориала". Организация "Мемориал" уничтожена, опозорена, разграблена, распущена решением Верховного Суда Российской Федерации, но люди "Мемориала" никуда не делись и работа продолжается. И эта работа будет продолжаться, пока люди будут продолжать в ней участвовать.
И "Последний адрес" будет существовать столько, сколько люди, составляющие его, будут участвовать.
Один человек написал: "Я представляю себе этого Сизифа, который оттаскивает Соловецкий камень подальше от Лубянки". Это хорошо сказано. Этот камень прикатится обратно, несомненно, и Сизиф будет его таскать снова и снова подальше от Лубянки, а камень будет все прикатываться и прикатываться на свое место".
- Соловецкий камень установили на Лубянской площади в 1990 году. Недалеко от этой площади расположено здание ФСБ, преемницы КГБ, предшественником которой в свою очередь был НКВД, сотрудники которого причастны к массовым репрессиям и расстрелам людей.
- Тридцатого октября в России отмечают День памяти жертв политических репрессий. За день до этого, 29 октября, в России и ряде других стран Международный "Мемориал" ежегодно проводит акцию "Возвращение имен". В Москве акция традиционно проходит у Соловецкого камня, хотя власти города под предлогом пандемии коронавируса отказывают в ее проведении. Несмотря на это люди приходят возложить цветы у камня.
- ПЦ "Мемориал" насчитал в России не менее 10 тысяч россиян и украинцев, которые стали жертвами политических репрессий. В 2013 году "Мемориал" объявили "иностранным агентом", в конце 2021 года его ликвидировали по решению суда. В 2023 году против сотрудников организации возбудили дело о "реабилитации нацизма" (ч. 2 статьи 354.1 УК), а в отношении председателя совета "Мемориала" Олега Орлова – о "повторной дискредитации" армии России (часть 1 статьи 280.3 УК).
